Зло толкнувшись хвостом, он подплыл к полке, в который раз рассмотрел и так знакомые до мельчайших черточек раковины, похожие и в то же время совсем разные, ведь каждый год королевские ювелиры делали для победителя Гонок новый приз. Вот эта — массивная, украшенная крупными темными изумрудами. Эта — из чудесного многоцветного стекла, переливается и горит на солнце, рождая крошечную радугу, — они с Кассией нарочно плавали на поверхность в солнечный день, чтобы полюбоваться. А эта, усыпанная цветным жемчугом, — с тайником, внутри створок маленькая шкатулка, открывающаяся, если нажать на завиток… Двенадцать лет его жизни. Стоило ли оно того, если последний Круг так и не покорился?

Алестар задумчиво провел пальцами по поверхности ближайшей раковины, той самой, радужной. Что, если подарить ее Джи? Она не любит украшения, но, может, возьмет на память? А еще лучше — пусть сама и выберет. Да, так будет правильнее всего. И нечего жалеть о несбывшейся мечте, Золотом Жемчуге лучшего наездника. Он отдал бы и его, и все эти красивые бесполезные драгоценности за одну только встречу с Кассией, за несколько минут, чтобы не пустить ее на Арену. Но ничего нельзя вернуть, и следует думать о живых.

Надо навестить отца и заверить его, что единственный сын и наследник не станет глупо рисковать собой на Арене. Надо узнать, как там Эруви, до сих пор беспробудно спящая под зельями, чтобы не тревожить зарастающую рану. А потом надо отправиться на Арену, делая вид, что все именно так, как и должно быть. Улыбаться, отвечать на приветствия и вопросы. О, на самый главный вопрос придется отвечать очень-очень часто. Прямо хоть табличку на грудь вешай с надписью: «Я не буду участвовать, а почему — вас не касается». Вчера спросили раз двадцать, причем некоторые, особо рьяные, даже ухитрились поздравить с неминуемой победой. Если бы собирался плыть — в опалу отправил бы за такое отпугивание удачи.

Да, решено, после Гонки он приведет сюда Джиад и попросит выбрать самую красивую раковину. Якобы в подарок кому-то… А потом расскажет ей все и на самом деле подарит — на прощанье. Наверное, еще и уговаривать придется. Жаль, ювелиры не успеют, а то он заказал бы фигурку павлина — вот уж точно была бы память.

Алестар грустно и насмешливо улыбнулся, отворачиваясь от полки и выплывая прочь из комнаты. Как просто и приятно было жить самодовольным любимчиком судьбы. Его обожал город, они с Кассией собирались пожениться наперекор всему, а отец еще был здоров, и жизнь плыла, как на легких мягких волнах. А потом будто ударил неожиданный шквал — и все разом изменилось, буря закрутила и понесла его куда-то, родная вода стала предательски-жестокой, скрывая рифы, а небо и море то и дело менялись местами. Все эти последние месяцы Алестар плыл в горькой темной мути, захлебываясь то болью, то тоской, то просто непониманием, что же происходит с его жизнью. Джиад стала его Острием лоура, путеводной звездой, по которой плывут странники-иреназе, но и это сияние вот-вот исчезнет… И ничего с этим не поделать. Когда волна или соперник выбивают тебя из седла, вернись в него и плыви дальше — вот и все, к чему свелась для него многолетняя мудрость Арены.

Проплывая коридорами и отвечая на поклоны встречных придворных, Алестар перебирал в памяти все, что успел и не успел сделать сегодня. У Гонок свой распорядитель, в работу которого даже членам королевской семьи совать хвост не следует. Но отец всегда на праздниках принимал просителей или встречался с послами других городов. Сегодня он предупредил, что на Гонки не поплывет: не следует народу видеть своего владыку больным и немощным. Но отговорится, конечно, делами… А в ложе будет Алестар, и именно к нему приплывут выражать почтение гости Акаланте.

Он нерешительно замялся на развилке, потом все-таки свернул в сторону отцовского кабинета. У двери плавал курьер, ожидая распоряжений, значит, отец работал. Вот же неугомонный, и целителей не слушает.

— А, мальчик мой…

Отец при его появлении поднял голову от документов, улыбнулся и указал на кресло рядом со столом.

— Доброго утра, отец.

Алестар низко поклонился и устроился в кресле, бросив взгляд на стопку табличек. Все хорошо знакомо: расчеты с Маравеей за поставки водорослей и шкур салту.

— Вот, — пошутил отец, — торгую плодами твоей охоты. Надо бы ставить на шкуры особое клеймо и продавать дороже. Сам наследник Акаланте лоур приложил.

— Еще скажи — хвостом поработал, — фыркнул Алестар. — Отец, а подождать это не могло? Я бы вечером все проверил и отправил.

— Невелик труд, — вздохнул тот. — А я так скучаю по делам… Алестар, мальчик мой, ты же все решил на сегодня, верно?

— Разумеется. Я буду смирно глядеть на Гонки сверху, не беспокойся.

Пожалуй, усмешка вышла горьковатой — отец сочувственно покачал головой.

— Мне жаль, поверь. Алестар, я помню, как ты хотел Золотой Жемчуг. Мне очень жаль…

— Отец…

Алестар все-таки запнулся, глядя на постаревшее, почти изможденное лицо, всегда исполненное мудрости и величия, готовое к ласковой улыбке или заботливой строгости. Вместо слов, рвущихся изнутри, выскользнул из своего кресла и опустился к отцовскому, взял сухую костистую руку и прижался лицом к ладони.

— Отец… — сказал все-таки негромко, выбирая слова так же тщательно, как выбирал бы сбрую для последнего заплыва. — Весь жемчуг мира не стоит твоего здоровья. Это же просто игра — ты сам так всегда говорил.

— Мало ли что я говорил…

Вторая рука ласково провела по его волосам.

— Я бы гордился тобой, мальчик мой. Очень гордился, не сомневайся. Но сейчас я горжусь больше. Ты все-таки стал взрослым — теперь я спокоен. Ну, плыви… Конечно, ты хочешь показать Гонки нашей гостье?

— Да, а что? — насторожился Алестар, услышав сомнение в отцовском голосе. — Она же моя избранная. Если я приплыву без нее, начнутся вопросы и снова поплывут слухи.

— Алестар, Алестар… О слухах ли ты думаешь?

Алестар покраснел, еще ниже опустив голову, а отец размеренно продолжил.

— Не отдавай сердце той, кто унесет его с собой на землю. Джиад — чудесная женщина, но разве она тебе пара? Кого же ты хочешь обмануть, сынок, меня или себя? Вы не созданы друг для друга, нашему роду издревле не везет с такими встречами. Жители земли приносят нам горе, не там следует искать суженых.

— Отец, не надо, — тихо попросил Алестар. — Все и так решено, у нас осталось-то несколько дней до разрыва. Пусть она запомнит хоть что-то хорошее о нашем народе. И я хотел поговорить с тобой…

Он запнулся, поднимая голову и решая, сказать ли сейчас о том, что обещал жрице. В том, что отец позволит заплатить выкуп и даже будет рад, у него не было ни капли сомнения. Но слишком уставшим тот выглядел, а объяснять придется многое, и сейчас времени просто нет. Наверное, лучше после Гонок.

— Вечером, — решительно продолжил он вслух. — Я знаю, как достойно отблагодарить Джиад. Но мне нужно твое дозволение на расходы из казны. Немалые расходы.